Петербург Дмитрия «Гоблина» Пучкова

«Фиеста» запускает новый цикл, в котором знаменитые горожане будут очерчивать городские маршруты по мотивам их собственной биографии. Сегодня вместе с культовым переводчиком, блогером и членом Общественного Совета при Министерстве Культуры РФ Дмитрием Пучковым aka Гоблин мы побываем в Купчино, дворах-колодцах Литейного, на заводе «Красный Треугольник», в особняке графа Бобринского и других любопытных местах.

Купчино

В город Ленинград привезли меня в 1969 году, когда мне было восемь лет. Родился и вырос я на Украине в городе Кировограде. Поскольку отец был военный, его перевели служить в Питер. И поселилось наше семейство в Купчино. Тогда еще вокруг были сплошные капустные поля, никто еще рядом не жил. Повсюду сплошь одна капуста, свекла, прочее сельское хозяйство. Жить было хорошо: простор, природа, деревья, речка Волковка, тогда еще не засыпанная. Прекрасно себя чувствовал.
В центр города мне ездить было незачем и не к чему – только когда в школе возили на экскурсии. Никакого интереса к нашим архитектурным шедеврам не испытывал. Родственники жили на Литейном проспекте в жутких дворах-колодцах. Вот когда я туда приезжал, то все время сокрушался: как же людям нехорошо в этом деле.

Сложно сказать, было ли Купчино тогда пацанским и гопническим, как вы сказали. Оно, как и все, было разным. Что такое советское гопничество? Спросить у тебя десять копеек, а если у тебя двадцать, и ты начнешь орать, что это мама на молоко дала, то извини, иди дальше. Вот такие гопники были. Чтобы тебя кто-то бил, нужно было постараться. Народ был разный. В нашем доме жили герои войны, актеры, пролетарии, военные – в общем все подряд. Это ж Советский Союз, не было никакого сословного деления.
Но за нашим домом были пятиэтажки. Вот в них расселяли подвалы Лиговского проспекта. Вот там была масса судимых, их детей, братьев. Вот там был полный порядок! Но я не могу и про них сказать, что они безобразничали, беспредельничали – за ними детская комната милиции внимательно смотрела. Но люди были специфические, да: отдельные сверстники оттуда уже в восьмом классе сели – их на экзамены из изолятора привозили.
А так – никаких ужасов. Любили подраться, да, безусловно. Например, улицой Бассейной против улицы Бела Куна. Или против Софийской.

8-я Советская улица. Дом купца Полежаева

Потом я пошел служить в армию. Вернулся и переехал на улицу Старорусскую. Там такой здоровенный доходный дом купца Полежаева. В нашей квартире было двадцать комнат, два сортира, одна ванная и одна кухня на пять плит. Жило там при мне 38 человек. Но это была правильная советская коммунальная квартира. То есть все жили дружно, праздники отмечали вместе, все друг другу помогали, все друг друга любили и уважали. Конечно, там были и специфические люди, которых вся квартира, мягко говоря, не любила и дружила против них. Но крыс в суп никто никому не бросал, керосин в борщ не подливал. Воспоминания у всех о том времени строго положительные. И это уже был центр города: угол 8-й Советской, Новгородской и Старорусской. Там я пешком до всюду доходил в центре, все разглядывал, хотя времени особо много не было.
А потом оттуда я переселился на Лиговский проспект рядом с одноименным метро. Тут у меня появилась масса свободного времени, в рамках которого я хожу где попало, разинув рот, часами и с непередаваемым восторгом разглядываю город Санкт-Петербург.

Дворец графа Бобринского на Галерной

В Перестройку, в начале девяностых я работал в кооперативе, который занимался восстановлением исторического облика нашего дорогого города. Осваивали мы два места. Одно из них – ротонда при дворце князя Бобринского, это был такой незаконнорожденный сын Екатерины. Вот ее я там ремонтировал, ограды чугунные переделывал, балясины деревянные поверху вставлял, чистил дымоход – оттуда нападало костей человеческих полмешка. Да, там было интересно. С тех пор я люблю там гулять. Это Крюков канал, напротив Новой Голландии. Тогда в нее зайти было нельзя – вроде там какая-то военная часть стояла. С другой стороны канала домик какой-то балерины. Потом там дворец Великого князя. Все тогда было разваленное, страшное, но ходить там было интересно. Второе место – особняк Державина на Фонтанке. Там я просто крушил стены, делал лепнину.

Завод «Красный треугольник»

Работаю я в помещениях завода «Красный треугольник». Во-первых, там аренда низкая. На Лиговке у меня было 100 кв. м. А на Обводном канале – 200 кв. м., а плачу я на треть меньше. У меня же не магазин, мне не важна проходимость. А вообще тут хорошо. Пейзажи – как на машине времени вернулся назад. Корпуса приватизировали, за дорогами никто не следит. Такое чувство, что немцев вышибли только вчера.

Лиговский проспект

Теперь я живу на Лиговском, возле одноименного метро. Там все меняется к лучшему. В моем доме было вроде 236 квартир. Перед ним была стоянка на пять легковых машин. А теперь не пройти, они везде стоят. Но считаю, что уровень жизни вырос радикальнейшим образом. Многие врут сами себе: мол, тогда было медом намазано. Хорошо было другое – например, уверенность в завтрашнем дне.
Я много лет высовывал фотоаппарат в окно, снимал. И потом смотрел. За это время все изменилось в лучшую сторону: все облагорожено, дорожки посыпаны, трава подстрижена. А тогда все было скромнее.
В 2003 году Лиговский к 300-летию города впервые за много лет подмели, потому что мусор спрессованный лежал уже на уровне поребрика. И выяснилось, что у нас есть и поливальные машины, и возможность убрать. Начали все ремонтировать усиленно. И сейчас сравнивать с тем, что было, нельзя. Приведу другой пример: у меня живут товарищи за кордоном. Они иногда приезжают. И им видно это намного лучше, чем нам. Каждый раз, когда они там раз в три – пять лет сюда приезжают, ходят, вытаращив глаза и цокая языком.

О Петербурге в целом

Никогда не хотел бы отсюда уезжать. Во-первых, привык: это ж мой город, и все остальные, мягко говоря, проигрывают. Здесь голова работает по-другому, чем среди дурацких новостроек. Во-вторых, тут все друганы, родственники. Бросать, уезжать – мясо будто отрезаешь от себя. Интернет есть – можно работать откуда угодно. А ездить куда-то – только лишь, чтобы убедиться: у нас лучше.

Облик изменился города сильно. Все безобразное было. Еще в XIX веке люди приезжие приходили в ужас, наблюдая дома с желтой краской, которые каждую весну поджигают паяльными лампами, а потом снова красят – это ж сколько бабла надо.
Слава богу, что в Перестройку не было столько денег, сколько в Москве. И ничего не смогли ни сломать, ни изгадить. Идиотских зданий из стекла и бетона никто не построил – на это денег не было. И пусть их и дальше на это не будет. Пусть город будет такой, как есть.
У нас свободная страна, и люди в ней свободные. А это значит, что они свинячат, безобразничают и всякое такое. Что при дисциплине и порядке просто не возможно. Я когда смотрю красоту и порядок европейские, я долго думал, что это мне напоминает. А потом понял: это похоже на военный городок, где я родился и вырос. Где солдаты постоянно выщипывают одуванчики, красят поребрики, ходят строем. Вот примерно так живет Западная Европа. Лично мне так не нравится, мне лучше, чтобы послабже, попривольнее.