«Играть на питерской улице было захватывающе»: музыканты группы BrainStorm — о романтике, постоянстве и чудесах

Крыша, половина июля позади, надежда на приятный петербургский вечер и BrainStorm — звучит так, будто романтика грозит перелиться через край и затопить все близлежащие улицы. Как вы считаете, можно ли всё-таки отнести к вам это слово — «романтика», — или есть какие-то нюансы? Нравится ли вам вообще такая характеристика?

Ренарс Кауперс: Да, вполне — мы очень романтичные! Но надеемся, что искра рок-н-ролла ещё в нас не погасла. Мы в этом уверены. Просто наша карьера сложилась так, что песни Maybe или «Ветер» стали популярнее, чем другие. Поэтому этот романтичный настрой в нашем творчестве всегда выходит на первый план. Это здорово — почему нет?

Почему вы выбрали именно Северную столицу для фестиваля «VЫХОDNЫЕ»? Какие надежды вы возлагаете на этот проект?

Ренарс Кауперс: Не всегда просто понять, почему в жизни происходят некие события. Мы спустя 30 лет творчества точно знаем, что иногда случается всё далеко не так, как ты задумал, а как Вселенная считает нужным. Идея фестиваля «VЫХОDNЫЕ» понравилась именно питерским организаторам. Они сказали: «Очень интересно! Давайте подумаем и попробуем! У концерта классное название». Как говорит мой друг Каспарс: «Надо стрелять по звёздам, может быть, попадём в орла!» Мы всё делаем постепенно, поэтому первый шаг — именно Санкт-Петербург, 12 июля, крыша Roof Place, где мы будем выступать с нашими друзьями. А если людям понравится и мы почувствуем, что у мероприятия есть потенциал и оно может вырасти в большой полноценный фестиваль, когда приезжают не только наши друзья-солисты, а везут всю группу целиком и играют целый сет, где есть несколько сцен, — будем реализовывать дальше. Может быть, в следующем году вы услышите и про наш большой фестиваль «VЫХОDNЫЕ» — держим кулачки на удачу!

Петербуржцы были так потрясены вашим майским выступлением на Большой Конюшенной, что даже не все поверили, что перед ними действительно BrainStorm. Какие у вас остались впечатления от реакции прохожих?

Каспарс Рога: Играть на питерской улице было захватывающе. Мы сразу вспомнили ранние года группы, когда мы делали это не ради шутки или флешмоба, а для того, чтобы немного заработать, а иногда — просто чтобы выжить за границей. Мы играли в Германии в метро, играли на улицах Копенгагена — собирали деньги на еду и на билеты на поезд.

BrainStorm — это история о движении, преодолении границ, разнообразии и — постоянстве. Что вы поняли о постоянстве за столько лет тесной работы в коллективе? Вы начали становиться похожими друг на друга, перенимать какие-то черты характера? Или каждый развивался в своём направлении, но вы стали более взаимодополняющими?

Каспарс Рога: В самом начале нашего пути, когда группа только набирала обороты, мы действительно всё делали вместе. Вместе отмечали праздники, вместе засыпали и просыпались, были рядом друг с другом 24/7, чтобы достичь общей цели. Но когда у команды за спиной столько лет, я думаю, чтобы «выживать» друг с другом, у каждого должно быть своё личное пространство, свои тайны, время на себя. Появляются семьи, дети, свои интересы, меняются характеры. Хочется попробовать себя и в других творческих областях. И здесь, когда кто-то хочет освоить новое ремесло, важно не быть эгоистом и позволять ему делать это. На самом деле как раз это и сближает. Я думаю, что наш «ключ» к столь длительному сотрудничеству и дружбе заключается в том, что мы даём каждому свободу выражать то, что он хочет, — снимать кино, интересоваться театром, писать детские песни. Это очень хорошо расширяет кругозор и даёт новые идеи, чтобы сочинять песни и получать удовольствие от работы в коллективе, который существует уже 30 лет.

Если у вас есть — за всю историю группы — самая любимая композиция BrainStorm (или не одна, или целый альбом), — почему она ложится на душу лично вам?

Марис Михельсонс: Конечно есть, и не одна! Сразу на ум приходят те композиции, которые мы писали, когда творили историю группы, в ключевые её моменты. Это Maybe, с неё к нам пришёл успех вне Латвии. О нас узнали в Европе, Скандинавии и в России. Также наши самые ранние три-четыре песни, которые знают только те люди, которые пришли на самый первый концерт BrainStorm в 1990 году. Их слушали наши одноклассники!

Вы как-то рассказывали о том, как создавалась песня Another Still Life: текст был составлен из названий картин, переписанных в рижском художественном музее. Может быть, в нашем городе у вас есть на примете какие-то воодушевляющие произведения искусства?

Марис Михельсонс: Конечно, ведь Санкт-Петербург можно смело считать одним из центров мирового искусства, он действительно впечатляет. Он построен изумительно и вдохновляет на каждом углу. Расскажу, как создавался альбом Wonderful Day. Мы сотрудничаем с двумя шведскими продюсерами — Повелом Олсоном и Магнусом Нильсоном, — которые и сами сочиняют музыку, и играют в группе Royal Concept. Несколько раз они приезжали к нам в Ригу на студийные сессии. Во время записи альбома каждый «накидывал» свои идеи: кто-то давал «стержень», и все вокруг начинали подпевать и играть какие-то импровизации. Так из ракушки появлялась жемчужина нашего самого молодого альбома.

Каково это — творить в равной степени на трёх языках? Возникали ли какие-то связанные с этим забавные ситуации?

Янис Юбалтс: Это происходит очень естественно. Наш главный язык, конечно, латышский — на нём рождается большинство идей и текстов песен. А литературный перевод на другие языки всегда делают другие поэты. В нашем случае это Сергей Тимофеев, который не просто очень хорошо и точно переводит, а делает свою оригинальную версию на русском языке. Например, наша песня «Ветер» существует на трёх языках, и самая удачная версия, на мой взгляд, на русском языке. Ренарсу, как солисту, в этом плане сложнее всего. Ведь мы, инструменталисты, играем одну и ту же музыку, а ему всегда нужно сориентироваться для зрителей, в каком городе и стране мы находимся. Я думаю, утром перед любым концертом он концентрируется и повторяет слова песен. Ещё не было ситуации, когда он, забыв слова на русском, начинал петь песню на английском или латышском. Но если слова вылетают из головы, то нас всегда выручает наша прекрасная публика, которая знает тексты всех наших песен и подпевает нам.

И снова к романтике. Представьте себе, что в ближайшее время — допустим, на этой неделе — непременно должно произойти чудо. Что бы, по-вашему, произошло? Какое чудо кажется вам сейчас наиболее привлекательным?

Янис Юбалтс: Хорошо звучит! Мне сразу хочется подойти к окну, посмотреть на звёзды и открыть новую планету, чтобы это стало бы сенсацией. Но так как наша жизнь связана с музыкой, я думаю, что лучшее чудо, которое может произойти с артистами, — это рождение новой песни. Или интересная коллаборация с другой группой. Чудо — это всегда рождение чего-то: и в поэзии, и в живописи, в любом искусстве. Чудо музыканта — это создавать новую музыку.